[audio]http://pleer.com/tracks/882355PxTd[/audio]

Здесь всегда тихо. Умиротворённо, спокойно, - как ни определить, этот особняк обещает одиночества ровно столько, сколько прибывающие видят в башнях и шпилях. Одноглазые комнаты, наблюдают за миром вокруг через свои окна, будто знают много такого, чего не понимают до конца обитатель  особняка или его гости. Последние заходят в дом, идут по комнатам, озираясь и присматриваясь, но стараясь этого не показывать. Любопытствующие исполнители долга и традиций, они ведут себя порой как нашкодившие дети. Прислушиваются, словно из-за штор или прямо из стены к ним выйдет мрачный призрак этого особняка и  всё подробно объяснит, - куда можно входить, какое крыло закрыто, когда в последний раз зажигались люстры в главной зале, в каком часу здесь подают ужин…

«- А что, если никогда?», – устало парировал сам себе единственный обитатель особняка.

Посещают его нечасто, и потому развлечений у него мало. Однако, спасибо данному месту, что оно производит именно такое впечатление на посетителей, ведь чувствуя это, Рейзел ловил какие-то новые волны настроений. Кто сказал, что изучаемый не может изучать в ответ?
Не то чтобы он хотел, чтобы его дом навевал тоску и грусть мимо проходящим, но в силу своих личных качеств, Ноблесс  был почти ленив и не следил за разрушениями дома. С каждым годом они становились более очевидными и давили тем сильнее, но владелец привыкал даже к этому. Замечая в очередной раз отошедшие где-то под собственным весом  части обоев, или выцветшую тюль, или ещё что, более удручающее, он мог остановиться и с интересом рассматривать новое изменение, или предавался другому развлечению, - периодически всё же прохаживался по особняку. Его никогда не интересовала сохранность этого места. Единственное, - оно должно быть. Просто потому что ему где-то надо быть. Своей силой он мог бы снести здесь всё и вполне возможно, возвести на развалинах новый, приятный глазу особняк, на который кому-то хотелось бы смотреть столь же долго, сколько ему в окно, но он ничего не предпринимал, потому что само место уже стало собственной историей и традицией.  Главы кланов  приходят и приходили повидать Ноблесс именно сюда, и так было уже продолжительное время. Сколько именно, он сам не помнит. В какой-то момент он определил одну из комнат верхнего этажа своей, будто остальное принадлежало не только ему одному, и обосновался там.
Ноблесс нравилось движение. Природа. Круговорот каждого явления вне стен особняка. Принятые когда-то условия для самого себя позволяли пока только наблюдать. Условия не нерушимые, но себя надо чем-то занимать. И он занимал. Простаивая перед распахнутым окном днями и ночами напролёт.  Благодаря солнцу и луне, листьям на деревьях, очевидным признакам смены времён года, он мог определить, сколько времени провёл в очередной раз в размышлениях.

Это продолжалось до одного дня, когда стоя так же у окна он почувствовал чьё-то приближение. Ауру кого-то, кто не был похож на главу клана благородных. Да и не был сам таковым.
Буквально ввалившийся чуть позже через окно оборотень, в приветливом настроении, - такого Рейзел точно не видел пока в своей жизни. В этом особняке не было запрета на лазание через окна, и никаких правил посетитель не нарушил, но Рейзела всё равно удивило такое применение. Однако, эффектное появление не всё, - он приходил не раз в дальнейшем, и умудрился заинтересовать Ноблесс. Рейзел с самого начала почувствовал, что оборотню словно бы что-то нужно от него. Но что? И стоило подумать об этом, как пришедший удивил ещё сильнее, начав рассказывать о чём-то своём, - что видел, где бывал, как там живут… Никогда прежде не слышавший ничего столь любопытного, Рейзел невольно стал желать слушать нового знакомого чаще. Тот представился Музаккой, и это было тогда единственным, что он рассказал именно о себе. Общие вопросы, на которые тот сам же отвечал, какие-то мысли вслух, и вот Рейзел понимает, что ему не столь одиноко, как порой бывало раньше.
Прекращались такие встречи столь же внезапно, как начинались. Музакка явно не любитель сталкиваться с другими представителями благородных, попросту сбегал через окно, как только в особняк наведывался очередной житель Лукедонии.

Сегодня Рейзел размышлял над внешним и внутренним видом своего жилища, хотя это не приносило особой радости. Новизна события пропала, уступив место образам некоторых других мест и уголков планеты, где побывал оборотень. Он так ярко порой делился своими впечатлениями, что Рейзел невольно очень живо себе их представлял. Почувствовав приближение уже знакомой ауры, Ноблесс внутренне улыбнулся, и к собственному удивлению даже почти задержал дыхание, Музакка запрыгнул на подоконник, по своему обычаю, начав разговор. Рейзел слушал его, пока оборотень не перешёл на рассуждения себе под нос. Ноблесс почувствовал, будто они не расставались, а просто продолжают совместное времяпрепровождение. Даже слова приветствия будто были бы лишними, но собственные установки не давали поступиться этим. Поприветствовать гостя надо. Он почти вздохнул, - какие же сложные вещи порой кроются в простом.

- С возвращением. - Не совсем приветствие, но Ноблесс надеялся, что его поймут правильно, - посетителю он рад, хотя и произнёс это в своём стиле, - спокойно, словно констатируя факт.

Рейзел и радовался и проклинал порой свою способность улавливать чужие мысли. Особенно, если собеседник в настроении делиться эмоциями, сопровождающими самые яркие из них. Вот и с этим невероятным посетителем было так же. Вместе с новыми запахами и ощущениями, будто ветер донёс часть мыслей, - забирай, понимай, раскладывай.
В этом особняке очевидно бывало мало гостей.
Знал ли он раньше или сам со временем додумал среди свитых арабесок мыслей эту одну, непреложную, - чем больше и яснее знаешь кого-то, тем очевиднее он для тебя становится.
Рейзелу вовсе не хотелось, чтобы Музакка стал одним из таких предсказуемых знакомых, но привычный фон отзывался волнами, которые касались сознания.
Беглые мысли по поводу своего пребывания в комнате днями и ночами, он посчитал лучшим проигнорировать, потому что ни разу эта тема не развивалась ни с кем, и понимание разбивалось уже на старте.
Захотелось ответить на фразу об изменениях.
«Здесь каждый раз что-то меняется. В настроение твоему приходу»
Вслух он этого не сказал, но ведь вчера листья на деревьях, и капли прошедшего дождя занимали совсем иное положение.
Кажется, такие мелкие изменения мог бы заметить только он . Поделиться наблюдением? А хотя нет в этом понимании ничего нового. Оборотень напротив, каждый раз приносил с собой что-то. Какой-то новый образ места, где он побывал, новое ощущение, даже новый запах, словно прихватив его с ветки в утреннем лесу, проходя мимо прячущегося под самыми густыми деревьями ручья. Ноблесс на секунду прикрыл глаза, воспринимая сравнение, а затем посмотрел в даль, туда, где за знакомым горизонтом начинался довольно густой местный лес.
Собеседник явно был в приподнятом настроении, и это заинтересовало. А вот размышления о рудниковых камнях и пустынном кактусе заставили невольно представить места. Те, которые никогда не видел. В голове могли возникать только картинки, придуманные рассказчиком. Рейзел был рад этому. Ловить через настроение образы. Он уже почти видел перед собой и эти горные камни, вбитые в промозглую твердь земли, и цветок кактуса, отчего-то василькового цвета, расцветающий лишь раз за сто лет. Такие серьёзные картины и веселье относительно «подарка» в нём самом вызвали тёплые чувства, и губы тронула улыбка, почти в ответ, хоть гость и не увидел. Рейзел чуть вздохнул.

Вопрос  про живое состояние почти не удивил, Ноблесс был внутренне совершенно не против изменений, но по собственной привычке ничего не менял без пособничества окружающих.  Он всё же оглянулся, чтобы взглянуть на собеседника. Тот уже полулежал на диване. Рейзел почти улыбнулся, - привычкам Музакка не изменял, - и разглядывал его самого. Тем самым почти отсутствующим взглядом, что и многие. Письменной нитью на нём должны быть обозначены ответы? Хотя подобное внимание было для Ноблесс не в новинку. Не раз и не два его разглядывали как какой-то экземпляр вымирающего вида или некую диковинку. Хотелось бы, чтобы сейчас причиной было иное.
Он смотрел на Музакку, задумчиво продолжая про себя отвечать на старт каждой мысли, будто вёл диалог, который не решался начать на самом деле. Похоже, собеседника это никогда не смущало, и в итоге Рейзел перестал об этом сильно переживать.

Снег?  Раньше Ноблесс пытался представить себе нечто, что покрывает всё вокруг будто паутиной, но при этом, снег должен быть очень холодным. Видеть и представлять, - разные вещи, и потому он сейчас невольно выдал своё удивление и замешательство. А вот дожди в Лукидонии – не такая уж и редкость. Рейзел снова обернулся к окну, будто проверяя, не начался ли дождь.
Оборотень всегда больше говорил. Хотя бы в силу их различия. Он остановился на фразе об осенних листьях, и именно тут Рейзел вспомнил кое-что.
Тогда была явно осенняя погода. Промозглый ветер гулял и обвевал принесённым холодом деревья в том лесу. Но самое яркое впечатление, - опавшие почти красные листья. Красные листья, так напоминающие кровь при чётком отблеске заходящего солнца. Страшное по своей красоте настроение и ситуация. Картина перед глазами вдруг встала такая яркая, что Рейзелу захотелось зажмуриться.  Свободно опущенная до того рука сама по себе сжалась в кулак, но он тут же отмёл эти мысли, заставил себя успокоиться, и разжал сомкнутые пальцы.
И вот ситуация и событие кажутся такими знакомыми, что Рейзел задумывается, не выбрал ли он единственную рекурсивно-повторяющуюся комнату в особняке.
«Нет. Здесь всё меняется, Музакка»
Разговор хотелось поддержать, но не в негативном ключе.
Он поднял взгляд на кусок неба, который как лоскут, пришитый к изображению, виднелся в окне и ответил на одну фразу из всех:
- Да. Дожди здесь бывают.
Захотелось несколько раз вдохнуть воздуха. Того, свежего, который друг привнёс сюда, будто это могло помочь сейчас избавиться от воспоминаний.