Он не терял счёт времени, не засыпал, не жил. Существовал, именно так, существовал буквально уже вечность в этом просторном замке, рассчитанном на убежище для всего народа Лукидонии, а ставший самым опасным её местом. Боялись ли его или сказок про него? Рэй не мог бы ответить точно на подобный вопрос. Как и на вопрос о том – одинок ли он? «Все люди одиноки, Вы, спрашивающий меня, тоже одиноки». Ответил бы он, не раздумывая – на это у него было уже достаточно времени.  Пожалуй, все, что он делал это размышлял, неизбежно вглядываясь в даль моря. И где-то там чувствовал сотни счастливых, но одиноких душ. Кто-то из них смеялся, кто-то радовался, кто-то орал о помощи. И у Райзела что-то внутри обрывалось от этих мнимых криков. А они были, даже если сейчас он их не слышал. Этот мир был таким во все время – всегда кто-то орёт о помощи, а кто-то торжествует и получает удовлетворение от подобных криков. Последних он ненавидел, первых желал защитить. Но и те, и другие были людьми. Это было проблематично. Стоит ли людей, причиняющих страдание, опускать до свиней, а людей, переживших страдание и привыкших платить за зло той же монетой – возвышать?  Когда холодно, но ты не чувствуешь холода, когда дрожит земля, но тебе не страшно, когда из полутьмы на тебя смотрит чудовище, а ты вспоминаешь, что там висит зеркало – привыкаешь. Никто никогда не поймет насколько это одиноко, однообразно и лишь смирившись, Ноблесс находит в этом радость.
Этот человек, что ворвался в его дом столь бесцеремонно, наплевав на приличия и украв его одежду, что-то изменил в сути и замка, и самого Рэя. Привнес интересную нотку, которую хотелось почувствовать снова и снова. Защитив его, Ноблесс не подозревал об этом, но всё же получил в ответ благодарность. Своеобразную, конечно. Райзел понимал, что человек ещё присматривается, привыкает. И, скорее всего, покинет, как и все остальные. Его раны постепенно затягивались, но Кадис не был в силах исцелить ту тьму, что хотела пожрать его. И не знал, что с эти делать. И, чтобы не оттягивать больше момент, когда снова наступит одиночество и тишина, Рэй дожидался своего мнимого дворецкого в той самой комнате, всматриваясь в даль.
Сегодня он отведет его к Лорду и позаботится о том, чтобы человек покинул границы Лукидонии в безопасности.

Страх перед жизнью это вполне естественно для людей. И людей он заставляет совершать безумные поступки. Ведь этот мир не останавливается, даже если человек порвет свою последнюю одежду или ворвется в чужой дом. Но испытывал ли человек, которого что-то ело изнутри, грызло настолько сильно, что удивляло – как он ещё жив? – страх? Последние дни Рэй думал, что нет. И вовсе не страх сподвиг человека бросится к его дому. Это было просто расчетливое желание спрятаться, потому что иначе никак.
Человек его удивил. Даже поставил в ступор.  И не тем, что нашёл чай, Рэй подозревал о его существовании, ведь навещавшие его каджу часто приносили с собой какие-то подарки, а некоторые даже пили чай, вместе с ним, разумеется. Правда, Райзел думал, что они приносили чай - да-да, прямо в чашках - с собой. оказалось, что это присутствует и в его доме. Но всё же, его действительно больше удивило само предложение. Человек не обязан был ему прислуживать. Почему он посчитал, что должен?
Ноблесс склонил голову, оборачиваясь к Франкенштейну и почти не скрывая своего удивления - в конце концов, это не сильно отразилось на его мимике. Разве что совсем немного проявился румянец, в конце концов, это было очень смущающее. И задал волнующий его в данный момент вопрос:
- Почему Вы считаете, что должны мне прислуживать? - между тем, чашку взял и вдохнул аромат немного затхлого, но, тем не менее, превосходного чая. Отказать в этом желании человеку он не мог.
Человеку, которого следовало отвести к одному эксцентричному, но от это не прекращающему быть лордом благородных, ноблессу. Пожалуй, Райзел отпустил человека и так. Возможно, даже проводил. Но желание Лорда на то и приказ, который следует выполнить. Ноблесс даже думать не хотел, что скрывается за этими официальными строками просьбы.
- Как твои раны? – сам видел, что не очень-то хорошо, но дольше тянуть не было смысла, - Нам следует навестить Лорда.
Так просто было говорить «нам» после вечности «я». Но это ничего не меняло.